Что думают врачи о своих пациентах? Как относятся к самолечению и постановке диагнозов через Интернет? Подробнее читайте в интервью с Андреем Васильевичем Неверовым.
– Андрей Васильевич, не секрет, что иногда пациенты затягивают визит к врачу настолько, что после приёма их можно сразу госпитализировать. Что с ними делать? Ругать?
– Не поможет. Это же классическая русская стратегия поведения «Авось пронесёт!». У меня недавно на приём в городскую поликлинику из 25 человек пришли трое, которые болеют от 1,5 до 3 месяцев. Понимаете весь ужас ситуации? Они ведь надеялись, что их пронесёт, лечились по Интернету, кому-то соседка что-то насоветовала… В итоге пациентов действительно пришлось госпитализировать.
– И сколько у вас пациентов, для которых лучший врач – Интернет?
– Много. Но там ведь одна вода, конкретики ноль. Конечно, хорошо, что в Сети можно найти описание лекарств, чтобы не изучать их в аптеке. Но ставить диагноз с помощью Интернета опасно. Удивительно, но в век развития технологий и информации люди отучаются думать. Они уверены, что за них всё решат и сделают, а прикладывать к этому собственные усилия не хотят. Им откровенно говоришь: «Вы понимаете, какие последствия вас ожидают?». Не понимают! И на госпитализацию ехать категорически отказываются.
– Говорят, что больному человеку должно стать легче после разговора с доктором. Как думаете, хороший врач должен пожалеть или успокоить? Выписать рецепт или вылечить словом?
– И то, и другое. Грамотно назначенный курс лечения, конечно, крайне важен. Но этого недостаточно. Пациента нужно беречь, ему нужно сострадать. Я человек советского времени и привык, что индивидуальная беседа и сочувствие – это принцип работы врача. Сейчас в городских учреждениях здравоохранения на приём одного человека отводится 12 минут. Вы представляете, что такое 12 минут в кабинете у врача? Бабушки и дедушки за это время только успевают зайти и раздеться. Конечно, в частных медицинских центрах такого нет, но не все могу позволить себе платный приём.
– Строгие ограничение по времени – это западные тенденции?
– Да, там к медицине другой подход. На Западе нет нашего русского сочувствия. Мои одногруппники работают по всему миру: от Европы и США до Австралии. Да, в этих странах высокотехнологичное оборудование и операции они отлично делают, но человеческого отношения не хватает. Получается так, что для каждого заболевания применяется стандарт лечения, без индивидуального подхода. И, кажется, российская медицина – преемница когда-то лучшей в мире советской, тоже к этому придёт. Интересно, что система здравоохранения на Кубе, заложенная ещё во времена СССР, сейчас считается одной из лучших.
– Ваша специальность – участковый врач-терапевт. Не обидно, что многие недооценивают врачей общей практики, дескать, они только рецепты выписывают?
– Врач-терапевт – это самое первое и важное звено между пациентом и медучреждением. Куда вы идёте, если заболеете? К терапевту. Да, некоторые считают, что мы только рецепты и выписываем, а у меня на приёме в городской поликлинике за день до 25 человек бывает. И с каждым нужно поговорить, выяснить, что его беспокоит, оказать адекватную помощь. На Западе есть семейные врачи, которые следят за здоровьем детей, родителей, бабушек, дедушек. Они знают их наследственность, факторы питания, условия жизни. Вот к такой профилактике заболеваний нужно стремиться. Но! Мы все говорим про профилактику, и при этом я не могу осуществить самого простого, например, отследить, соблюдает ли человек диету? Только если приду к нему домой и загляну в холодильник.
– Заглядываете?
– В буквальном смысле нет, но контролирую, чтобы люди следили за режимом питания. Это очень важно! Люди ленятся соблюдать рекомендации по питанию. Однажды по телефону я говорил с женщиной, которая собиралась вызвать меня на дом к своей матери. Она забыла положить трубку, и я слышу: «Доченька, убери завтра из холодильника всё жареное, жирное и солёное, а то Андрей Васильевич придёт, вдруг увидит». Ну как это понимать? Она гипертоник, но диету соблюдать не хочет. А это ведь может привести к гипертоническому кризу!
– Когда вы в день принимаете несколько десятков человек в городской поликлинике, вам не хочется в конце рабочего дня снять белый халат, хлопнуть дверью и уйти из медицины?
– Нет, не хочется. Чаще не мы выбираем профессию, а профессия выбирает нас. Я часто ловлю себя на мысли, что если задерживаюсь в отпуске больше, чем на месяц, то начинаю скучать по работе. Что это за мазохизм? И я ведь не один такой. У моих коллег аналогичное отношение к работе.
– Кстати, почему вы стали именно терапевтом? Обычно при поступлении в мединститут все хотят стать хирургами. А вы о чём мечтали?
– В начале учёбы я хотел выбрать психиатрию, затем мне понравилась косметология, а преподаватели рекомендовали идти в гинекологию. Но в итоге выбор пал на терапию. И нисколько об этом не жалею! Я уже в 8 классе решил, что буду поступать в медицинский институт. В летнем лагере я попал в больницу из-за аппендицита. Там увидел, как с пациентами работают доктора. Этого хватило, чтобы в голове зародилась мечта стать врачом и помогать людям.
– Вы своего первого пациента помните?
– Конечно! В первый рабочий день ко мне на приём пришёл человек после инфаркта. Кардиолог был в отпуске, поэтому полтора месяца пациентом занимался я.
– Часто сталкиваетесь с тем, что медицина бессильна?
– Пациенту мы помогаем в любом случае, другой вопрос в том, что вылечить его не всегда реально. Например, хронические заболевания полностью не излечить, их можно только перевести из частых обострений в максимально длительную ремиссию. Здесь опять вопрос профилактики. Что делать, если медицина бессильна и врач не может поставить человека на ноги, например, онкобольного? Постараться дать надежду и успокоить человека. Это наш профессиональный долг и вместе с тем тяжёлое моральное испытание.